«Тридцать золотых, если осмелишься спуститься на нижние уровни».
Тридцать золотых! И зачем он только согласился на это? «Да мой обосранный сапог стоит больше, чем тридцать золотых», — прошипел Алонсо. Это был непроизвольный порыв недовольства, но он тут же содрогнулся, когда его, казалось бы, тихое ворчание эхом разнеслось и с новыми силами вернулось к нему из темной бездны, которой казался ему конец ступеней. Сначала он испугался самого звука, потому что не ожидал такого, затем он содрогнулся от мысли, что кто-то ведь мог услышать его.
Или что-то.
Он искренне проклял Фредериго. Он не просто бросил этот проклятый вызов, с него все и началось ровно год назад, если память не изменяет. Какой это был благословенный день! Какая честь! Граф самолично вручил ему зеленый мундир солдата марки. «Отныне ты служишь моему дому своей рукой и своей жизнью», — сказал он, и грудь Алонсо преисполнилась гордостью, когда маркграф Херон торжественно поднял палец и добавил: «И не только это! Ты служишь людям Западной марки, твоим землякам. И, служа им и моему роду, ты служишь Миртане. Потому что марка отделяет благочестивых жителей Миртаны от жестоких сыновей пустыни, и только Трелис стоит на страже между ними и королевством. Если ассасины когда-либо вздумают подняться и вновь вторгнуться в Миртану, Трелис опять станет бастионом, защищающим это королевство, и только от нас, жителей марки, будет зависеть их сдерживание на пути продвижения в сердце Миртаны. Их безопасность будет зависеть от тебя, Алонсо». Ни одна из проповедей, прослушанных ранее, и ни одно из благословений, полученных прежде, не пробуждали в нем такого возвышенного чувства, как в тот момент. И никогда еще по его телу не пробегали мурашки, как в тот раз, когда заболел бык и отец послал его в деревню странников за лекарством, где тот встретился с их друидом.
И теперь, когда он спустился с последней ступеньки, он вновь почувствовал этих мурашек. Но совсем другого рода. Призраками, что протягивают к нему свои отвратительные руки, казались ему огромные черные тени, отбрасываемые факелом на стене в узком проходе. Беспокойными и дрожащими были их движения. И на несколько мгновений их вид заворожил его так, что он замер, будто поглощенный ими. В один момент он очнулся, как будто от транса, и в страхе рванулся прочь. «Это что – действительно были призраки?» — спросил он себя, отклоняясь назад от стены: «Они что – загипнотизировали меня своими движениями?» Но нет, духи — это старческое суеверие! Свет был тусклым, от такого долгого всматривания в стену его глаза стали слезиться, а в голове начало гудеть. Это был конец. Медленно ноги отказывались подчиняться ему, но он двигался дальше, представив, как Фредериго выставит его на смех. Его мысли тут же возвратились в тот день, годовщину которого они сегодня праздновали в «Танцующем мясном жуке». Это Фредериго провел его через крепость. Это был не первый его раз в Трелисе. Он уже приходил сюда к кузнецу с поломанными косами и на службу в небольшой крепостной храм. Но совсем другое дело — когда тебя провели через крепости, которыми гордился каждый житель марки, как будто он сам когда-то возводил их, зная, что затем будет защищать их. Он, простой сын слуги на одной из ферм! Впервые в жизни он почувствовал себя настоящим мужчиной. Однако Фредериго сразу высмеял его глупые мысли: «Не думай, что эта зеленая юбка делает тебя мужчиной, молокосос. — В этом большом здании находится тронный зал нашего графа Херона, но это ты и так знаешь. — У моей сестры тоже есть зеленая юбка. И если нагрянут ассасины, то даже от нее будет больше пользы, чем от такого полурослика, как ты. — А здесь спуск в катакомбы под крепостью. Гляди в оба, уже были случаи, что люди спускались туда, а назад не возвращались. Если осмелишься сунуться туда, то рискуешь сразу обоссать свою красивую новую зеленую юбку». Небрежно и мимоходом Фредериго указал ему на строения крепости. От него несло вином. Алонсо мало обращал внимание на его издевки. И, тем не менее, катакомбы стали преследовать парня с того дня.
Он едва ли не крикнул от ужаса, когда что-то коснулось его головы и зацепилось за его волосы. Но затем он тут же устыдил сам себя. Это была простая паутина! Наверное, паук весь день старался, создавая ее. Он пытался подбодрить себя мыслью, что такая большая паутина в самом глубоком и безлюдном месте — это просто абсурд, неужели сюда могли залететь столько мух? Однако, весело ему от этой мысли не стало, и он непроизвольно подумал: «Нужно было хотя бы шлем одеть!»
Прошло совсем немного времени, и вместо того, чтобы просто нести дозор на стенах, у ворот или идти в обход по улицам, его впервые отправили вниз по лестнице под главным зданием крепости. Ну, и что там? Обычный подвал, не более. Темноватый, холодноватый, и всё. Никому из стражников не нравилось получать наряд патрулировать здешние коридоры, но не из-за страха, а потому что это было до боли скучное и неприятное занятие. Они никогда не воспринимали это задание как сколь-нибудь важное. Безусловно, Трелис — богатое место. Но какому вору взбредет в голову проникать вглубь подземелий? И даже если так – разве стражи во дворе и на ступенях недостаточно, чтобы остановить любого, кто захочет войти? Но, как бы то ни было, он никогда не боялся, вынужденно проходя по коридорам, охраняя ящики и бочки, мешки и сундуки, в которых хранилось зерно из многочисленных ферм марки.
Там! Какой-то шорох! Тихое царапанье или скобление донеслось до него из темноты. «Или это только плод моего воображения? Да, это точно просто плод моего воображения!» — он пытался успокоить свое сердце этой мыслью, осторожно опираясь рукой о стену и прощупывая путь. Он тут же пожалел, что посмотрел на нее. Он вздрогнул, потому что на этот раз ему показалось, что он увидел не только тень, отбрасываемую огнем факела. Свободной рукой он шарил по поясу, и, хотя он точно знал, где висит его меч, столько раз тренировался быстро доставать его, пальцы все же не могли нащупать рукоять меча и постоянно промахивались. Когда Алонсо наконец сомкнул пальцы на рукояти, то замедлил, и вместо того, чтобы обнажить меч, он еще раз посмотрел на стену. Он снова корил себя за свою трусость. Да это же просто картины! Пергаменты, силуэты, люди, животные – едва ли он мог разобрать что-то еще, не потому что свет от факела был слабым, а потому что краска выцвела и ощербилась настолько, что даже при самом ярком дневном свете ему едва ли удалось бы представить, как выглядел этот коридор столетия назад. Интересно, насколько стар этот туннель? Определенно, старее, чем сам Трелис.
Конечно, он слышал разные истории о катакомбах еще задолго до того, как стал стражником и впервые побывал в крепости. Местные матери, когда укладывали детей спать, рассказывали им, что стражники за бутылкой вина в «Танцующем мясном жуке» пугали полевых рабочих историями про то, как глубоко ходы под крепостью уходят в земную твердь. «Кое-кто даже говорит, что они спускаются прямо в царство Белиара!» — вспомнил он слова своей бабушки и представил себе ее изборожденное глубокими морщинами лицо, однако ее глаза закрылись навсегда уже много лет назад. «Старческое суеверие!» — повторил он про себя. Что-то из сказанного может быть правдой, да: некоторые ходы под Трелисом были старше самой крепости — остатки предыдущих строений и память давно минувших дней. А низшие уровни и вовсе не использовались. Но это не значит, что в этом месте водятся привидения. Да и туннеля в царство Белиара здесь точно отродясь не было!
Ну вот, опять! Теперь он предельно четко услышал царапанье. Нет, списать это на воображение уже было нельзя. Он остановился и поколебался. «Я могу развернуться назад», — сказал он себе. Я и так зашел довольно глубоко… Нет уж, пойду дальше, до конца прохода! Вопрос чести. Вопрос мужественности. Он покажет Фредериго, что он не трус. Это просто крысы, вот что он слышал.
А если это была огромная крыса? Он слыхал, что на Хоринисе встречались крысы размером с волка. Однажды одна такая пробралась на корабль, который причалил в Трельхафен. Тогда позвали за стражей, и те окружили крысу своими копьями и закололи ее. Но это было среди бела дня, и их было пятеро. Здесь внизу ему бы не хотелось повстречаться с такой тварью…
Спускался ли сюда кто-то с тех пор, как похоронили старого графа, падшего на войне с Варантом? Алонсо еще даже не родился тогда. Наверняка кого-то да посылали в самую глубь катакомб. Туда, где нет зерна и сыра, а хранится доброе графское вино и золото, наконец. Туда, где находится тюрьма, в которой графы держали своих заключенных. Однако Алонсо лишь недавно поступил к графу на службу, чтобы удостоиться чести нести стражу там внизу, где граф прячет свои сокровища и преступников, вдали от света дня. А теперь и этот уровень уже позади. Ниже покоились предки графа. А если здесь погребен не один из представителей графского рода, то едва ли какая живая душа спускалась сюда.
А вот какой-то проход. Он пройдет через него, а затем развернется. «Да», — решил Алонсо: «Так я и поступлю». И пусть все они идут к Белиару. Он показал им! Сегодня вечером он хотел отпраздновать свой первый год на службе, но не в каком-то припавшем пылью, кишащем мясными клопами подвале! Он проклял Фредериго и его хвастовство еще раз. «Не думай, что через год ты стал мужчиной!» — смеялся он за третей бутылкой вина. «Ты прохлаждался на крепостных стенах, охранял фермы, прикончил пару гоблинов у дороги. И это всё? Вот я бился с ассасинами на войне. А ты даже в катакомбы под крепостью ни разу не спускался. Я имею в виду настоящие катакомбы, а не склад в подвале, не глубже какой-то кабаньей норы».
«Кто осмелился нарушить мой покой? Кто осмелился разбудить демона Белиара?»
Ужасный голос, едва он переступил порог, пронзил его до мозга костей. Испуг был настолько велик, что парень выронил факел. Он тут же потух. Но мрак окутал воздух только на короткий миг — перед ним враз зажглись два страшных ока. В их отблеске он смог различить тень, высокую, с двумя длинными кривыми рогами на мускулистой голове. Алонсо испустил крик, подобно взъерошенной гарпии, и почувствовал, как по штанам бежит теплая жидкость. В тот же миг его будто парализовало, ноги не желали слушаться, как бы сильно он не хотел оторвать их от пола… Как вдруг сила, что удерживала его, отступила.
Побег наверх из подвалов Трелиса, казалось, длился целую вечность. Он бежал и спотыкался о темноту, опираясь на стены, падая на ступени, обдирая руки, ударяясь носом, он забегал в ответвления и, возможно, бегал по кругу, теряясь в пространстве, но продолжал бежать, боясь вовсе потеряться внизу, и чуял дыхание демона прямо у себя за спиной.
Но, словно чудом, он таки выбрался на поверхность. Синева ночного неба, звезды без счету на небосводе — под ними ему было светло, как днем, по сравнению с тем мраком, из которого он только что выбрался. Запыхавшись, он упал на землю перед своими товарищами без сил, которые стояли возле ступеней в подвал, сидели, пили и пели похабные песни. Но они, похоже, вовсе не обратили внимание на его пепельное лицо, загнанные глаза и слова, из последних сил выдавленные из больной груди: «Д-демон!» А они просто смеялись, смеялись и смеялись.
А затем и за его спиной раздался смех. Мужчина в точно таком же зеленом мундире, как и у него, поднялся по ступенькам. Веселенькая получилась картина: на его шлеме были два рога мракориса и два светящихся кристалла под ними. Фредериго склонился к нему и похлопал по плечу. «Каков храбрец, в самом деле забрался на самый нижний уровень. Ты спугнул демона». Голова Алонсо повернулась, и он услышал смех стоящих вокруг, только он звучал как-то приглушенно и издалека. Он ощутил, как Фредериго сунул ему в руку бутылку вина. «Однако мужчиной ты станешь только тогда, когда однажды скрестишь клинок с ассасином, молокосос. А до тех пор ты — всего лишь сосунок, который наделал в штаны».
В этот вечер Алонсо не суждено было стать мужчиной. А вот во вторую годовщину службы в страже у него появилась такая возможность, когда ассасины перешли перевал и он поймал одну из их стрел своим глазом.
Автор: Jünger des Xardas
перевод: Robespier